Несколько секунд мы со стражем прощупывали оборону друг друга, а потом я кинулся в атаку, блокируя его руку с кинжалом. Второй он попытался ударить мне в горло, но я поставил блок, а потом ударил локтем его по лицу. Керн отшатнулся, и тогда настал мой звездный час. Я быстро провел серию смертельных ударов в корпус. Подозреваю, что Керн умер уже на втором, но я сделал еще шесть, поднимаясь все выше, а завершил поединок, ударив с разворота ребром ладони ему по шее, что уже было чистым позерством. Тело мертвого стража немного постояло, а потом в оглушительной тишине рухнуло на землю, обагряя ее кровью из раскрытого рта. Я посмотрел на результат, а потом машинально сделал то же, что и всегда, – забрал всю энергию у трупа.

Поединок был закончен, оставив мне только пару неглубоких царапин, которые затянулись спустя несколько секунд. Я стер с кожи выступившую кровь и повернулся к вождю, который, по всей вероятности, должен был сейчас объявить об окончании суда. Маги развеяли защитный барьер, и теперь я смог четко увидеть ошеломленные лица зрителей. Что, неужели никто не предполагал, что я могу победить? А вот такой я непредсказуемый! Но не это заставило меня оставить всю язвительность. Внезапно произошло то, что меня вконец выбило из колеи. Я ощутил, что со всех сторон на меня хлынули волны радости и даже некоего счастья. С удивлением я смотрел на то, как ошеломление на лицах горцев сменяется восторгом и сдерживаемым ликованием.

Добил меня вождь. Он вышел из строя воинов и прошел через весь круг прямо ко мне с таким же выражением детского счастья на лице. Не успел я раскрыть рот, чтобы спросить, что все это означает, как он сказал три слова, расставившие все по местам:

– Повелитель, вы вернулись!

После этого вождь бухнулся передо мной на колени и склонил голову, а по всей толпе, которая окружала место суда, началось шевеление. Люди, все как один, с радостными лицами опускались на колени и наклоняли головы, а я в полнейшей прострации стоял посреди всего этого и понимал, что мои проблемы только начинаются. Прикрыв глаза, чтобы не видеть этого абсурда, я протянул:

– Мля-я-я...

Но тихо-тихо, чтобы никто не услышал.

Глава 20

Повелитель

Стоя посреди коленопреклоненных людей и глядя на этот балаган, я лихорадочно размышлял, что же мне делать с этим подарком судьбы. С одной стороны, можно с глубокомысленной миной кивнуть и заявить нечто в духе: «Да, мои верные подданные, я вернулся!» – после чего собрать их всех, да и натравить на кочевников. Лучше не придумать! Только все это вилами по воде писано. А если эти подданные вдруг поинтересуются: «Где же ты так долго пропадал, Повелитель?» – или я вдруг случайно брякну какую-нибудь фразу, которая кардинально расходится с их представлениями о Повелителе? Да я даже не успею ничего сообразить, как меня с криками «Самозванец!» поджарят маги горцев. Оно мне надо? Нет, лучше сперва максимально прояснить ситуацию, а потом уже решать, что делать дальше.

Определившись со стратегией поведения, я обратился к вождю, все еще стоящему передо мной на коленях:

– Встаньте, пожалуйста!

Тот поднялся, не стирая счастливую улыбку с лица, и начал торжественную речь:

– Повелитель, мы уже и не верили, что этот день когда-нибудь настанет!..

Люди, стоявшие на коленях по краю круга, тоже стали подниматься, смотря на меня с восторгом. Я понял, что надо прекращать этот цирк, пока не стало слишком поздно, и взял ситуацию в свои руки, грубо прервав вождя:

– Так! Притормозите немного, и давайте сначала разберемся: отчего вы думаете, что я являюсь вашим повелителем?

Детская улыбка наконец исчезла с лица вождя, сменившись непониманием. Уже без торжественности в голосе он ответил:

– Но ведь вы же Великий Темный маг, Избранник Тьмы, нареченный Алкисом Всемогущим! Наши предки поклялись служить вам и завещали своим потомкам ждать вашего возвращения... Вы что, ничего не помните о своей прошлой жизни?

Я почесал в затылке и пробормотал:

– Так получилось, что о своих прошлых жизнях я помню все. Но ни в одной из них ничьим повелителем я точно не являлся, могу в этом поклясться.

Вождь, услышав такое заявление, не отчаялся и сказал:

– Пророчества предупреждали нас об этом, Повелитель. Я буду счастлив напомнить вам все, что вы забыли.

Я ощутил неприятный холодок между лопаток. Опять какие-то пророчества! Так и тянет дернуть отсюда подальше и не оборачиваться. В моей жизни уже было одно такое пророчество, которое оставило очень неприятные воспоминания, и повторения пройденного мне очень не хотелось.

– Уважаемый... – начал я, вопросительно взглянув на старика.

– Вакарин, – подсказал вождь.

Я кивнул и продолжил:

– Уважаемый Вакарин, давайте пройдем куда-нибудь, где мы сможем спокойно побеседовать. У меня к вам появилась масса вопросов, а в такой обстановке, – я оглядел восторженных людей, ловивших каждое слово, – мне как-то неловко разговаривать.

– Как пожелаете, Повелитель, – с поклоном ответил вождь.

– Да, и не стоит меня так называть, – поморщился я. – Меня зовут Алекс.

– Алекс? – переспросил вождь.

– Да, – ответил я, глядя ему в глаза.

– Что ж, похоже, нам с вами нужно будет о многом поговорить, – задумчиво сказал Вакарин и пригласил меня следовать за ним.

Выходя из круга, я старался сохранять невозмутимость, играя на публику, но мне было не по себе при виде всех этих лиц с выражением безмерного счастья и тяжело было ощущать радость окружающих людей. Нет, в другой ситуации я бы наслаждался этими эмоциями, так как слишком уж сильными они были, но сейчас они меня только нервировали и настораживали. Я вспомнил, как подобным образом на меня смотрели в Городе после стычки со степняками, и понимал, что уже тогда ощущал дискомфорт, а сейчас... Сейчас это ощущение было в десять раз сильнее.

Слыша радостные шепотки: «Он вернулся! Он с нами!» – я мрачно подумал, что угодил в гости к фанатикам, и это не придало мне бодрости. С фанатиками, религиозными или не очень, шутки плохи. Одно неверное движение, один неправильный шаг, и из объекта поклонения ты превращаешься в объект ненависти, сам не понимая своей ошибки. Поэтому я приказал себе быть предельно внимательным и собранным, шагая за вождем. Так мы миновали толпу, которая последовала за нами, держась на почтительном расстоянии, и дошли до первого попавшегося домика, хозяева которого предупредительно распахнули перед нами дверь.

Зайдя туда, я хмыкнул. А некисло живут горцы! Просторная комната, плетеные занавески на окнах, пушистые шкуры на полу, стол с расписной глиняной посудой, стулья, украшенные затейливой резьбой, большая кровать с пышной периной... При взгляде на нее я едва смог сдержать вздох. Сколько же я не отдыхал в нормальных условиях? Похоже, всю жизнь. А так уже надоело спать на жесткой лавке, на голой земле, под открытым небом. Очень хотелось комфорта и домашнего уюта... хоть на часок.

Дождавшись, пока я усядусь, Вакарин осторожно присел на соседний стул и вопросительно поглядел на меня. Оставив мысли о мягкой постели, я заговорил:

– Итак, вопрос первый: почему вы считаете, что я являюсь вашим повелителем?

– Потому что так и есть, – просто ответил вождь.

– Ваша логика железна и неоспорима, – хмыкнул я. – Но все же можно ли объяснить подробнее, как вы это определили?

Вакарин вздохнул и начал объяснения. Первые подозрения зародились у него после того, как сама Тьма подтвердила мои слова на суде, а ведь такого не случалось уже более сотни лет. В ответ на мой естественный вопрос, как же выглядело это подтверждение, вождь рассказал, что в тот момент, когда я воззвал Тьму в свидетели, по моим волосам заструилось темное пламя. Но тогда Вакарин просто подумал, что Тьма таким способом лишь подтвердила истинность моих слов, и согласился на замену моего противника. По его словам, он просто не мог понять, почему я вместо неопытной девушки хотел сразиться с одним из лучших стражей, но подчинился воле Тьмы. Подозрения вождя укрепились, когда после объявления о начале суда мое тело вдруг окуталось темной призрачной дымкой. Как гласили легенды горцев, Тьма таким способом показывала того, кто на суде чести являлся победителем. Вообще, если бы я не поднял руки, вызывая стража на бой, суд можно было считать оконченным, но вождь с одобрением сообщил мне, что я поступил милосердно, спасая хорошего воина от позора бесчестья.